Неточные совпадения
Подробнее на этот раз ничего не скажу, ибо потом все объяснится; но вот в чем состояла главная для него
беда, и хотя неясно, но я это выскажу; чтобы взять эти лежащие где-то средства, чтобы иметь право взять их, надо было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне — иначе «я карманный вор, я подлец, а новую жизнь я не хочу начинать подлецом», — решил Митя, а потому решил перевернуть весь
мир, если надо, но непременно эти три тысячи отдать Катерине Ивановне во что бы то ни стало и прежде всего.
— Правда-то ко времю… Тоже вон хлеб не растет по снегу. Так и твоя правда… Видно, мужик-то умен, да
мир дурак. Не величайся чужой
бедой… Божье тут дело.
— Эка
беда! Чего испугался — нищими! Ну, и — нищими. Ты знай сиди себе дома, а по миру-то я пойду, — небойсь, мне подадут, сыты будем! Ты — брось-ка всё!
Беда не в том, что христианский
мир отверг язычество,
беда в том, что христианская история была двойственна, что
мир стал язычески-христианским, что весь он был проникнут дуалистическим сознанием.
— Пусть
беда велика,
Не всё потеряла я в
мире.
Федорка за эти годы совсем выровнялась и почти «заневестилась». «Ласые» темные глаза уже подманивали парубков. Гладкая вообще девка выросла, и нашлось бы женихов, кроме Пашки Горбатого. Старый Коваль упорно молчал, и Ганна теперь преследовала его с особенным ожесточением, предчувствуя
беду. Конечно, сейчас Титу совестно глаза показать на
мир, а вот будет страда, и сваты непременно снюхаются. Ковалиха боялась этой страды до смерти.
В эфире звезды, притаясь,
Дрожат в изменчивом сиянье
И, будто дружно согласясь,
Хранят коварное молчанье.
Так в
мире все грозит
бедой,
Все зло нам дико предвещает,
Беспечно будто бы качает
Нас в нем обманчивый покой;
И грусти той назва…нья нет…
— Отчего? Что же, — начал он потом, — может разрушить этот
мир нашего счастья — кому нужда до нас? Мы всегда будем одни, станем удаляться от других; что нам до них за дело? и что за дело им до нас? нас не вспомнят, забудут, и тогда нас не потревожат и слухи о горе и
бедах, точно так, как и теперь, здесь, в саду, никакой звук не тревожит этой торжественной тишины…
Ехал Серебряный, понуря голову, и среди его мрачных дум, среди самой безнадежности светило ему, как дальняя заря, одно утешительное чувство. То было сознание, что он в жизни исполнил долг свой, насколько позволило ему умение, что он шел прямою дорогой и ни разу не уклонился от нее умышленно. Драгоценное чувство, которое, среди скорби и
бед, как неотъемлемое сокровище, живет в сердце честного человека и пред которым все блага
мира, все, что составляет цель людских стремлений, — есть прах и ничто!
— «Бла-годенствен-н-н-ное и мир-р-рное житие, здр-р-ра-авие же и спас-с-сение… и во всем благ-г-гое поспеш-шение… на вр-р-раги же поб-б-беду и одол-ление…» — и т. д. и т. д.
«Если бы Колумб так рассуждал, он никогда не снялся бы с якоря. Сумасшествие ехать по океану, не зная дороги, по океану, по которому никто не ездил, плыть в страну, существование которой — вопрос. Этим сумасшествием он открыл новый
мир. Конечно, если бы народы переезжали из одного готового hotel garni в другой, еще лучший, — было бы легче, да
беда в том, что некому заготовлять новых квартир. В будущем хуже, нежели в океане — ничего нет, — оно будет таким, каким его сделают обстоятельства и люди.
«Сожгу твой дом, потому что он —
беда для всех. А ты — ходи по
миру, проси жалости у обиженных тобой; до смерти ходи и сдохни с голоду, как собака!..»
Что же их бояться?
Подумают — горда. Греха-то больше;
А пусть болтают да смеются вдоволь,
Побалагурим, да и разойдемся,
Вот и
беда и горе: обещала
Вдовой остаться, Божьей сиротой.
А отказать боюсь: Кузьма Захарьич
Рассердится, и Алексей Михайлыч
Во гнев взойдет и будет злобу мыслить,
И выйдет только грех один. Уж лучше
Скажи ему, что я душевно рада,
Пусть думает, что я его невеста,
Хоть обману, да в
мире поживем.
Прошла
беда, прошло то время злое,
Когда любовь казалась мне грехом.
Теперь пора веселая настала,
В
миру пожить охота, и любовью
Готова я ответить на любовь.
Послушай, мой желанный! Я по правде
Скажу тебе: ты люб мне, я другого
Хозяина себе и не желаю.
Но даже и это положение казалось Яшке лучше того, которое ожидает «на
миру» всех, принявших печать антихриста. Новые порядки грозят всеобщею неминучею
бедой.
Если ж за дело возьмется —
беда!
Мир виноват в неудаче тогда...
— Матушка, да разве нет пользы древлему благочестию от того, что почтенные наши люди с сильными
мира знаются?.. — возразил Петр Степаныч. — Сами же вы не раз мне говаривали, что христианство ими от многих
бед охраняется…
— Какой он добрый, какой славный человек! — воскликнула Марфа Михайловна. — Вот и нам сколько добра сделал он, когда Сергей Андреич пустился было в казенные подряды; из
беды нас вызволил. Тогда еще внове была я здесь, только что приехала из Сибири, хорошенько и не понимала, какое добро он нам делает… А теперь каждый день Бога молю за него. Без него идти бы нам с детками по
миру. Добрый он человек.
Такие даже бывают, что не только за своего, а за всякого носящего образ и подобие Божие всем пожертвуют для спасения его от какой-нибудь
беды, подвергнутся гневу сильных
мира, сами лишатся всего, а человека, хоть им вовсе не знакомого, от
беды и напасти спасут.
Про былую тяжбу из-за пустошей миршенцы якимовским словом не поминали, хоть Орехово поле, Рязановы пожни и Тимохин бор глаза им по-прежнему мозолили. Никому на ум не вспадало, во сне даже не грезилось поднимать старые дрязги — твердо помнили миршенцы, сколько
бед и напастей из-за тех пустошей отцами их принято, сколь долго они после разоренья по
миру ходили да по чужим местам в нáймитах работали. Но вдруг ровно ветром одурь на них нанесло: заквасили новую дежу на старых дрождях.
— Нет, кроме всяких шуток. Тогда и поэзия и искусство, все в
мире мило будет, а иначе
беда. Я об этом и хлопочу: вас надо отучить от искусства.
Открой мне благородный след
Того возвышенного галла,
Кому сама средь славных
бедТы гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны
мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
В море потоп, в пустыне звери, в
мире беды да напасти!..
Священник обрадовался, что никакой иной
беды на
миру не случилось, плюнул и назвал мужиков баранами, а бараны все знай стоят на коленах.